Г
Так в Пограничье зовут духа-покровителя прядения. Вильям Хендерсон в "Фольклоре Северных графств" (стр. 258-51) пересказывает записанную в манускрипте Уилки сказку об этом духе, в которой есть немало интересных моментов.
У одной женщины в Селькиркшире была дочка, красивая, но ленивая, которая только и знала, что гулять по округе да собирать цветочки вместо того, чтобы портить свои белые ручки пряжей. Женщина все свои силы положила на то, чтобы сделать из своей дочки достойную прядильщицу, но все впустую.
Наконец однажды терпение ее лопнуло, она выпорола хорошенько дочку, бросила перед ней семь здоровенных куделей и велела спрясть ее за три дня, а не то хуже будет. Девушка поняла, что мамаша не шутит, и принялась за работу. Она пряла весь день напролет, но лишь поранила свои чудесные белые ручки, а спряла всего несколько локтей пряжи, да и пряжа вышла неровная, с узелками. Стемнело, и девушка в слезах уснула.
Проснулась она поутру, поглядела на свои бедные ручки и заплакала. "Ничего у меня не получится," -- решила она, - "пойду-ка я лучше погуляю на вольном воздухе." Ходила она, бродила вдоль ручья и наконец присела на самобурный камень и заплакала горючими слезами.
Вроде и никого она не слышала, но когда подняла голову, то перед ней стояла старушка, одной рукой крутя веретено, а нитку вытягивая губой, которая, казалось, нарочно для этого только и приспособлена. Наша девушка была не какая-нибудь неотесанная невежа - она пожелала старушке доброго утра. Потом же она спросила:
- Отчего у вас такая большая губа, сударыня?
- От пряжи, от пряжи, милочка, - отвечала старушка.
- Вот и мне тоже нужно прясть, - пожаловалась девушка, - а у меня ничего не выходит.
И она рассказала старушке о своей печальной судьбе.
- А ты принеси мне свои кудели, - предложила добрая старушка, - и я спряду их в срок.
Девушка тут же сбегала домой за куделями.
- Как тебя зовут, добрая женщина? - спросила девушка. - И что теперь будет с пряжей?
Но старушка лишь взяла кудели, ничего не отвечая, и пропала.
Девушка осталась сидеть и ждать ее, ничего не понимая. Вскоре ее разморило на жаре, и она уснула.
Когда она проснулась, солнце уже заходило, и разбудило ее жужжание веретен и невидимые голоса, поющие откуда-то рядом, словно из-под земли. Девушка посмотрела в дыру в камне и увидела под собой большую пещеру, в которой сидели и пряли какие-то странные старушки. Каждая сидела на обкатанной рекой белом голыше. У каждой губы были длинные-длинные, а утренняя старушка ходила между ними, помогая и подгоняя их. Девушка прислушалась и услышала, как старушка напевает: "Девчонка на речонке в толк не возьмет, что меня зовут - Габетрот". Одна старушка, совсем уж безобразная, сидела чуть в стороне. Габетрот подошла к ней и сказала:
- Свяжи-ка мотки, Тощая Маб [Scantlie Mab], а то девчонке пора уже нести их к своей мамке!
Тут девушка наша заметила, что давно уже стемнело, и побежала домой бегом. Возле дома ее встретила Габетрот и вручила ей семь мотков прекрасной пряжи.
- Чем же я тебе отплачу? - спросила девушка.
- Да ничем, ничем, милая. Только не говори матери, кто прял эту пряжу.
Девушка вошла в дом, не чуя под собой ног от радости, но и умирая с голоду - за весь день у нее маковой росинки во рту не было. Мать ее уже давно спала в своей постели, потому что весь день она трудилась на кухне и приготовила семь "состеров" - черных пудингов, притомилась и пошла спать рано. Девушка разложила пряжу так, чтобы мать наутро сразу нашла бы ее, а сама развела огонь в печи, взяла сковородку, поджарила первый состер и съела его - а за ним второй, третий, и так все семь. Тогда она забралась по лестнице к себе и легла спать.
Поутру мать ее проснулась и тут же увидела семь прекрасных мотков пряжи - но при этом ни следа от ее семи состеров, только гарь на сковородке. Одновременно и обрадованная, и раздосадованная, она выбежала из дома с песней:
|
‘Ma daughter's spun se'en, se'en, se'en, |
Моя дочка спряла семь, семь, семь |
И надо ж было такому случиться, что мимо ехал не кто иной, как молодой лэйрд!
- Что это ты кричишь там, добрая женщина? - спросил он, и она спела свою песенку с начала:
|
‘Ma daughter's spun se'en, se'en, se'en, |
Моя дочка спряла семь, семь, семь |
а если не верите - зайдите и сами посмотрите!
Лэйрд зашел с ней в дом, и только глянул, какая ровная да гладкая вышла пряжа, как сразу захотел познакомиться с прядильщицей, а увидев ладную да стройную девицу, немедленно попросил ее стать его женой.
Лэйрд был хорош собой и статен, и девушка с радостью согласилась. Одно только печалило ее - что лэйрд без умолку твердил о чудесной пряже, которую она станет прясть для него после свадьбы. И однажды вечером девушка пришла к самобурному камню и позвала Габетрот.
Габетрот наперед знала все ее тревоги, но сказала:
- Не печалься девица, приноси сюда свою работу, и уж мы с ней разделаемся.
Следующим же вечером на закате девушка и ее жених пришли к самобурному камню и услышали песенку Габетрот, а допев песню, старушка открыла им потайную дверь и впустила их в подземелье.
Лэйрд подивился необычайному уродству старушек и спросил, отчего у них такие губы. Одна за другой они бормотали еле понятно:
- От пряжи, от пряжи, ваша светлость.
- Так-так, - подтвердила Габетрот, - когда-то и они были славными девицами, но пряжа от красоты лучше не делается. И твоя невеста станет такой же, хоть сейчас и красавица, потому что она хорошо прядет.
- Не прясть ей больше во веки веков! - сказал тогда лэйрд. - С этого дня она не коснется веретена!
- Как скажете, ваша светлость, - сказала девушка, и с того дня они с лэйрдом лишь гуляли по округе, пешком или верхом на конях, веселые, как птички, а каждый сноп льна, что рос на их земле, отправлялся к старой Габетрот на прядение.
Эта симпатичная версия "Трех прях" братьев Гримм - больше, чем просто сказка, потому что Габетрот действительно считалась покровительницей прядения, и всерьез думали, что рубаха, сшитая из ниток, спряденных ею, лечит наверняка от всех болезней.
Занятно, что имена такого множества духов-прях кончаются на "трот" или "тот": Тритен-а-Тротен, Гварин-а-Трот и Том-Тит-Тот. Габетрот, в отличие от прочих, не злая, хотя подслушанное имя и намекает на похожий мотив, который каким-то образом затерся в этой сказке.
[Тип: 501. Мотивы: D2183; F271.4.3; F346; G201.1; H914; H1092; J51.]
Гавриилова Свора [Gabriel Hounds]
Крики и шум крыльев перелетных птиц, в особенности гусей, иногда принимали за голоса неземных духов, своры призрачных собак, иногда называвшихся "небесные пустобрехи" ['sky yelpers'], а иногда – Гаврииловы Трещотки. В Ланкашире они были известны как "Гавриилова Свора", и считалось, что это чудовищные собаки с человеческими головами, которые странствуют высоко в небе. Броки, процитированный в "Сельском фольклоре" (т. IV), говорит, что иногда видят, как эти собаки летят над домом, и это предсказывает смерть или несчастье кому-то в этом доме. Льюис Спенс в "Эльфийских традициях в Британии" называет Гавриилову Свору ланкаширским вариантом Йетской Своры и Кун Аннун.
[Мотив: G303.7.1.3]
Гаврииловы Трещотки [Gabriel Ratchets]
Вариант Гаврииловой Своры. "Трещоткой" в старину называли собаку, которая гонит дичь по запаху. В XVII веке их называли 'Lyme Hounds', в отличие от 'Gaze Hounds', гонящих видимую дичь. Архаическое название доказывает древность поверья.
[Мотив: G303.7.1.3]
Еще один злобный дух Северных графств, родственник траша или скрикера. Как и Траш, он предвещает смерть, но является не в виде косматой собаки с глазами, как блюдца, а в виде злой коровы. Миссис Райт упоминает о нем в "Сельской речи и фольклоре" (стр. 194), но ни Уильям Хендерсон, ни Трактаты Денхэма о нем не пишут. Возможно, Райт узнала о нем от своего мужа, профессора Райта, составителя великого "Словаря диалекта".
[Мотив: F401.3.1]
Ган-канна [Gean-cannah]
См. "Ганконер".
Ганконер, Ген-канна [Gean-cannah], или Люборечник [Love-Talker]
Эльф, который ходит по безлюдным долинам с дудином (короткой глиняной трубкой) во рту и совращает сельских девушек, после чего исчезает и оставляет тех чахнуть, порою до смерти. Стихотворение Этны Кэрбери "Люборечник" в точности рисует его портрет:
|
I met the Love-Talker one eve in the glen,
I was bound for the milking with a heart fair and free –
I know not what way he came, no shadow fell behind,
Beyond the ghostly mist I could hear my cattle low,
His eyes were a fire; his words were a snare;
Running ever through my head, is an old-time rune –
I have spun the fleecy lint, and now my wheel is still, |
|
В то же время, в истории из "Дублинского и лондонского журнала", которую Йейтс приводит в своих "Ирландских волшебных и народных сказках" (стр. 206-11), ганконеры появляются большими группами и играют в мяч, как обычные Дине-Ши; они же утащили корову бедной вдовы в подводную волшебную страну на дне озера Лохли [Loughleagh].
[Мотив: F301.2]
Гварвин-а-Трот [Gwarwyn-a-Throt] (gwarrwin-a-throt)
Скрытое имя буки из Монмаутшира. См. также "Хабетрот"; "Пирифул"; "Тайные имена эльфов"; "Том-Тит-Тот".
Гвартег-и-Ллин [Gwartheg Y Llyn] (gwarrtheg er thlin)
Этот волшебный скот Уэльса среди волшебных животных ближе всего стоит к Крод Мара Шотландских гор, за исключением того, что Гвартег-и-Ллин обычно описывается молочно-белыми, хотя как минимум в одном рассказе такая корова – пестрая либо пятнистая. В Уэльсе этот скот часто входил в приданное Гурагед Аннун, Озерной Девы; также и водяной бык иногда навещал земные стада, с самыми отличными результатами для фермеров. По меньшей мере однажды заблудившаяся волшебная корова прибилась к земному быку, и фермеру удалось поймать ее. С того дня его судьба стала безоблачной. Ни одна корова не могла превзойти приблудную ни числом телят, ни их ценностью; и ни одна не давала такого молока, масла и сыра. Фермер стал богатейшим человеком в округе. Но с годами он загордился и начал жадничать. Решив, что приблудная корова уже состарилась, он стал было откармливать ее на убой. Корова жирела так же прекрасно, как она делала все в своей жизни. Вскоре она стала образцом жирной коровы. Позвали мясника, и все соседи собрались поглядеть на смерть прославленной коровы. Уже мсяник занес свой нож; но не успел он нанести удар, как рука его отнялась, и нож выпал из пальцев. Раздался пронзительный крик, и все увидели высокую женщину в зеленом, стоявшую на утесе над Ллин-Барфог. Женщина громким голосом заклинала:
|
`Come thou, Einion's Yellow One, |
"Иди ко мне, Рыжуха Эйнион, |
Услышав ее пение, приблудная корова вырвалась и побежала к женщине со всем своим потомством, поднялась по склону горы и пришла к эльфийке. Фермер в отчаянии бросился за ней, но увидел лишь, как все его стадо собралось вокруг эльфийки в зеленом, та построила их рядами и увела в темные воды озера. Перед тем, как погрузиться, она презрительно махнула фермеру рукой, и лишь купка желтых водяных лилий осталась на воде в том месте, где все стадо ушло под воду. Фермер сделался так же беден, как был богат.
Шотландский вариант этой истории рассказывает об эльфийском быке, и никакая женщина из озера не выходит.
[Мотив: F241.2]
Гвидион [Gwydion] (gwideeon)
Волшебник и бард Северного Уэльса, сын валлийской богини Дон, эквивалента ирландской Даны. У Дон было трое детей: Гвидион-Волшебник, Гофаннон-Кузнец и дочь Арианрод [Arianrhod], мать Ллеу [Llew]. В Мабиноги о Мате аб Матонуи [Math ab Mathonwy] Мат и Гвидион создают для Ллеу невесту – Блодьювед [Blodeuwed], "подобную цветку" – которая влюбилась в другого и предала Ллеу на смерть. В Мабиногионе Гвидион совершил немало колдовских подвигов против людей южного Уэльса.
Гвиллионы [Gwyllion] (gwithleeon)
Злые горные эльфы Уэльса. Это безобразные существа женского пола, которые подстерегают и сбивают с дороги путников по ночам на горных дорогах. Сайкс посвящает гвиллионам отдельную главу в "Британских гоблинах" (гл. 4), противопоставляя им более дружелюбных эллиллон. Старуху-с-горы Сайкс считает одной из гвиллион. Их можно одолеть, проведя перед ними ножом; очевидно, они чувствительны к силе холодного железа. Некогда они имели обыкновение навещать дома людей в Аберистуите, особенно в бурную погоду, и жители этих домов считали своим долгом принимать их хорошо, опасаясь вреда, который такие гости могли наделать. Гвиллионы дружили с козами и покровительствовали им; часто они принимали обличье козы. Однако козьи бороды по пятницам расчесывали не они, а Тильвит Тег.
[Мотивы: F460; F460.4.4]
Гвин ап Нудд [Gwyn ap Nudd] (gwin ap neethe)
Прославленный король подземного мира со времен самого раннего из артурианских романов, "Килух и Олвен" [Kilwch and Olwen], входящего в Мабиногион. Там Гвин ап Нудд причислен ко Двору короля Артура, но он также считался обитающим в преисподней, где его работой было сторожить заключенных чертей и не позволить им уничтожить род людской. Очевидно, что Гвин ап Нудд был кельтским Плутоном. Со временем он умалился до эльфа и стал королем Плант Аннун, подземных эльфов. Эванс Вентц в своей "Вере в эльфов в кельтских странах" упоминает о нем в связи с рассмотрением короля Артура и его последователей как ранних кельтских богов, умалившихся до эльфов; более осторожный разбор фигуры Гвина ап Нудда дает Джон Рис в "Кельтском фольклоре".
Тип табу.
Георой Йарла [Georoidh Iarla]
Гервасий Тилберийский [Gervase of Tilbury] (1150?-1235?)
Англичанин, родившийся в Тилбери во второй половине XII в. и привезенный в Рим, где он выучился на учителя законности, и стал преподавать в Болонье. Еще в молодости он служил при дворе архиепископа Реймсского, но через некоторое время вернулся в Англию, где подружился с молодым королем Генрихом, сыном Генриха II, который умер прежде своего отца в 1183 г. После его смерти Гервасий вернулся на континент, и Оттон IV, которому Гервасий посвятил свой колоссальный труд, Otia Imperialia, назначил его маршалом королевства Арльского. Последние годы жизни Гервасий провел в Англии. Одним их самых больших его друзей был Ральф Коггсхолльский, также автор средневековых хроник, которому тот поставил немалое количество сведений. Otia Imperialia, законченная в 1211 г., состоит из трех частей, среди которых наибольший интерес для исследователей фольклора той эпохи представляет третья, представляющая собой записи о чудесах, хотя и Часть Первая содержит сведения немалой важности. В этих книгах мы находим историю о портунах, первые свидетельства об эльфиках и о бретонских драках, про которых рассказывается история об эльфийской мази; здесь же находится вариант широко известного сюжета "Час пришел, но не муж". В первой части этих книг Гервасий упоминает об английских волках-оборотнях и об эльфах, вместе с легендой об эльфийском роге, примере кражи у эльфов.
Гилли Ду [Ghillie Dhu], или Гилле Дув [Gille Dubh]
Осгуд Маккензи в своей книге "Сто лет в Горах" описывает Гилли Ду как наиболее хорошо известного "эльфа" Гайрлоха нынешних времен. Он водился в березняках и кустарниках на южном берегу Лох-а-Друинга. Его звали Гилли Дув из-за черных волос, а не из-за черных клеток на тартане, потому что вся его одежда была из листьев и зеленого мха. Чаще всего он считался добрым эльфом, хотя только один человек слышал его речь. Это была маленькая Джесси Макрэ, заблудившаяся однажды ночью в лесу. Гилли Ду всю ночь ухаживал за ней с величайшей добротой и заботой, а утром вывел ее к дому целой и невредимой. Несмотря на это, несколько лет спустя сэр Гектор Маккензи Гайрлохский пригласил четырех других лэйрдов из Маккензи поучаствовать в охоте на Гилли Ду. Он принял их великолепно, и перед тем, как отправиться в леса на поиски Гилли Ду, они отдыхали на вересковых ложах в доме Джона Маккензи на Лох-а-Друинге. К этому времени Джесси Макрэ выросла и вышла замуж за Джона Маккензи. Можно представить себе, с каким облегчением она узнала, что пять лэйрдов, прорыскав всю ночь, не нашли и следа Гилли Ду. Все это случилось в конце XVIII в.
[Мотив: R131.12]
Гиральд Кембрийский [Giraldus Cambrensis] (1146?-1220?)
Гиральд де Барри, прозванный Кембрийским, принадлежал к одной из старинных валлийских семей и с детства был отмечен тягой к знаниям. Неудивительно, что он стал одним из составителей средневековых хроник. Имея тесные связи в валлийских верхах, Гиральд не мог сделать значительной карьеры в Валлийской Церкви, где норманны раздавали диоцезы только норманнам; но он стал капелланом Генриха II и был послан сопровождать сына Генриха в его Ирландском походе. Вернувшись из этого похода, Гиральд написал "Typographica Hibernica". В этой книге он описал несколько интересных фрагментов народной традиции Ирландии, в том числе симпатичный рассказ о паре волков-оборотней и историю об исчещающем острове, который стал видимым после того, как в него выстрелили эльфийской стрелкой. Однако самые интересные эльфистические сведения содержатся в книге "Itinerarium Cambriæ" ("Путеводитель по Уэльсу") – история об Элидоре и золотом мяче, вероятно, самое раннее описание социального устройства у эльфов.
Гир-Карлинг [Gyre-Carling]
Имя, данное Королеве Эльфов в Файфе. Гир-Карлинг, по-видимому, фея-прядильщица, как Хабетрот, потому что Дж.Е.Симпкинс в "Сельском фольклоре" (т. VII) цитирует "Словарь Джемисона":
Суеверные женщины в Файфе стараются спрясть всю кудель, что есть на их прялках, в последнюю ночь года, будучи убеждены, что если останется неспряденная кудель, то Гир-Карлинг – или, как они произносят, Ги-карлин [Gy-carlin], унесет ее до рассвета.
До сих пор считается несчастливым оставлять шитье незаконченным в конце года, но теперь это поверье никак не связано с Гир-Карлинг.
Одно из волшебных животных, волшебная корова, появлявшаяся из различных озер, чья легенда вкратце пересказана в "Старших верах Ирландии" Вуд-Мартина. См. также "Буренка из Киркхэма".
[Мотив: B184.2.2.2]
Гластин, или Глаштин [Glastyn, the, or Glashtin]
Одна из мэнских разновидностей Эх Уишге, хотя иногда с ним смешивается почти исчезнувший Глашан, а иногда он описывается как нечто вроде Фенодери. Гилл указывает на это во "Второй мэнской тетради" (стр. 253). Гластин в человеческом обличье намного симпатичнее большого и неуклюжего Фенодери – это был смуглый молодой красавец с ясными глазами и темными кудрями; но уши выдавали его – тонкие и чуткие, они были заострены, как уши коня. Характерную историю о Гластине можно найти в "Волшебных сказках с острова Мэн" Доры Брум (стр. 48-53). Это сказка о девочке Кирри Квейл [Kirree Quayle], отец которой отправился в Дулиш на рынок продавать рыбу, а ее оставил одну в их домике на отшибе. Он велел ей запереть дверь и не открывать никому, пока он сам не вернется и не постучит тройным стуком. Девочка была не из пугливых, но когда налетела сильная буря, а отец все не возвращался, она начала волноваться. Наконец, поздно ночью вдруг раздался тройной стук в дверь дома. Девочка бросилась открывать – на пороге стоял незнакомец, мокрый до нитки. Он говорил на непонятном языке, но девочка догадалась, что он просит разрешения обогреться у очага. Незнакомец не стал есть ничего из того, что девочка ему предложила, а лег у очага и заснул. Свеча и лампа погасли, но девочка осторожно развела огонь в очаге, и увидела, что под темными кудрями незнакомца прячутся тонкие и острые лошадиные уши. Тотчас же она поняла, что ее гость – страшный Гластин, который в любой момент может превратиться в коня и утащить ее в море, где под водой он ее сожрет и выплюнет останки, которые смешаются с морской пеной. Девочка сидела тихо, как мышь, что было нелегко, а ночь все тянулась и тянулась. Вдруг уголек треснул в очаге, и незнакомец проснулся. Он сел, вынул из кармана жемчужное ожерелье и принялся покачивать им перед глазами девочки, приглашая ее отправиться с ним. Она оттолкнула ожерелье, и тогда Гластин ухватил ее за платье. Она громко закричала, и от ее крика маленький петушок, сидевший на потолочной балке, проснулся и прокукарекал. Гластин бросился вон, и девочка услышала удаляющийся цокот конских копыт по камням. Вскоре рассвело, Гластин не возвращался, а с рассветом буря улеглась, и девочка увидела на берегу своего отца, возвращающегося домой.
Версия этой сказки упоминается в "Популярных сказках Западной Шотландии" Дж.Ф.Кэмпбелла. Здесь Гластин весьма схож с шотландским водяным конем. Гластин не так привязан к своему конскому обличью, как Кабилл-Ушти. Он безобразничает также и по-иному, и иногда его путают с буггейном. Ходят рассказы о нем как о разновидности брауни, каковые рассказы Дж.Рис рассматривает в "Кельтском фольклоре" (стр. 258); он склонен считать их ошибкой и путаницей. Гластин не из таких, кого можно спокойно пускать в дом.
[Мотив: B184.1.3]
Собирательный тип, включенный Дж.Ф.Кэмпбеллом в разряд фуатан. Иногда ей присущи аттрибуты и повадки Кайллах Вур, иогда она принимает животные обличья, часто – облик козы, но чаще она описывается как наполовину женщина, наполовину коза. Она – водяной дух, и когда ее причисляют к Фуа, она – опасный душегуб. В то же время, в качестве Зеленой Глаштиг она больше похожа на банши и оплакивает гибель или болезнь своих фаворитов; иногда она даже исполняет домашние обязанности. (Об этом аспекте ее природы см. "Груагахи".) Д.А.Маккензи посвящает Глаштиг целую главу в "Шотландском фольлоре и народной жизни"; подробно рассматривал ее так же Льюис Спенс в "Эльфийской традиции в Британии". Часто ее считали обычной женщиной, которую эльфы украли и привили ей эльфийскую сущность. Многие предания о ней содержатся у Дж.Г.Кэмпбелла и Дж.Ф.Кэмпбелла, у Карммайкла, автора "Carmina Gadelica", и его дочери, миссис Уотсон. В своей доброй форме Глаштиг любит детей и часто берет под свое покровительство стариков. Зачастую она пасла скот на ферме, на которой водилась, и ей полагались за это возлияния молоком. Уриски в их сатироподобной форме часто объединялись с глаштигами.
Германия – прославленная родина гномов, и на острове Рюген живут гномы как черные, так и белые. Гномы живут также в горах Швейцарии, но что же касается английской эльфистики, то несмотря на то, что здесь имеется немало карликовых и гротескных фигур, представляется сомнительным, чтобы их когда-либо называли "гномами" [dwarfs]. Лучше других под это имя подходит король-пигмей и его свита из рассказа о Короле Херле, изложенного Вальтером Мапом в его De Nugis Curialium; но в описании тот король больше похож на сатира; спригганы Корнуолла малы ростом и гротескны внешностью, а также путешествуют отрядами, как некоторые гномы Германии, но их никогда не называют этим именем. Сходство с гномами имеют чаще эльфы-одиночки, такие, как "маленький малыш [wee, wee man]" в одной из баллад Чайлда (№38), который мал ростом, забавен внешним видом и обладает огромной силой. Описание его имеется уже в стихотворении XIV в., процитированном в приложении к балладе №38. Более всего похож на черного гнома дуэргар Северных графств; похож на него и Бурый-с-Болот. Гномы часто упоминаются в легендах Артуровского цикла как прислужники благородных дам, но сами эти дамы балансируют на грани волшебного мира и мира смертных, так что и фигуры прислужников их столь же туманны. В целом лучше всего будет, как сказал бы Кирк, "оставить предположения там, где мы их нашли".
[Мотив: F451]
Гномы не могут быть отнесены ни к эльфам, ни к гоблинам, ни к букам, ни даже к бесенятам. Они более принадлежат мертвенной науке, чем народной традиции. Гномы являются членами очень небольшого класса четырех элементалей – гномы, сильфы, саламандры и нереиды, соотносящиеся с четырьмя элементами – Земли, Воздуха, Огня и Воды. Человек и все смертные существа созданы из различных сочетаний этих четырех элементов, элементали же чисты по составу, каждая из них состоит исключительно из своего элемента. Так гласит герметическая и неоплатоническая доктрина, на которой основывались вся средневековая наука и медицина. С приходом Возрождения и укреплением эмпирической науки вера в Четыре Элемента постепенно угасла. Первое описание гномов как элементалей Земли можно найти у Парацельса (1493-1531) в "De Nymphis..." (1658). Маловероятно, чтобы сам термин был изобретением Парацельса; "Оксфордский английский словарь" предполагает, что слово это – производное от genomus, "живущий в земле". В любом случае, считалось, что гномы живут под землей, передвигаясь в толще недр так же свободно, как мы в воздухе, и их задача – охрана сокровищ земли. В народной традиции их называли карликами или гоблинами. Из других рудничных духов нам известны корнуолльские стукачи, но нигде не предполагалось, что они – элементальные существа.
[Мотив: F456]
Общее название злых и зловредных духов, обычно малого роста и гротескного вида. Зловредность убирается из этого названия добавлением к нему приставки "хоб", потому что хобгоблины считались обычно помощниками, хорошо относящимися к человеку., хотя и проказливыми порой. Пуритане, однако, с этим не соглашались, и поэтому в гимне Баньяна соединяются вместе "хобгоблин" и "гнусный бес". Шотландское определение "фуа" покрывает примерно ту же область, что и английское goblin и французское gobelin.
[Мотив: F470]
Гервасий Тилберийский (XIII в.), автор Otia Imperialia, включил в третью часть этой книги множество превосходных фрагментов эльфийских верований, частью английских, частью из других стран Европы. Грант представляется близким родственником Хедли Кау, Пиктри-Брэга и прочих духов, чьим наиболее естественным обличьем является обличье коня. Грант, однако, по-видимому, скорее предупреждающий дух, и по характеру ближе к банши, чем к опасным и зловредным келпи или эх уишге. Гервасий явным образом поселяет Гранта в Англии (Кейтли, "Эльфийская мифология", стр. 286):
Существует в Англии один вид демонов, которого на своем языке тамошние жители зовут Грантом; с виду как годовалый жеребенок, стоящий на задних ногах, со сверкающими глазами. Этот вид демона часто появляется на улице средь бела дня или ближе к закату. Если следующий день или ночь грозят какими-либо опасностями, он несется по улице, поднимая собачий лай и, изображая бегство, увлекает собак за собой в тщетной надежде поймать его. Эта иллюзия предостерегает жителей беречься огня; и так дружественный демон, пугая тех, кто видит его, своим появлением заставляет невежд быть настороже.
[Мотив: F234.1.8]
Как и Дженни Зеленые Зубы, это – йоркширский водяной демон, который водится в глубоких стоячих прудах и утягивает детей, которые подходят близко к воде. Его упоминает миссис Райт в списке няниных страшилок.
[Мотив: F420.5.2]
Причисление его к эльфам весьма спорно. Оксфордский Словарь толкует это слово как обозначающее гнома или нечто маленькое, угренка, кузнечика и т.п. Существует, в то же время, широко распространенное представление о том, что поговорка "веселый, как григ" связана с эльфами, а в Сомерсете 'griggling apples' – яблоки, которые оставляют на ветвях для эльфов. Рут Тонг в 1936 г. слышала историю "Красная шапочка Грига" от стэнморского конюха Гарри Уайта и более ранюю версию ее от Уэлша Маршеза в 1912-м. Согласно обоим рассказам, григи – маленькие веселые эльфы, одетые в зеленое, в красных колпачках. Так одевались эльфы в очень многих местах – например, Малыши в Ирландии. Возможно, представление об их маленьком росте и выражение "веселый, как григ" окутали это слово псевдоэльфической атмосферой.
[Мотивы: F236.1.6; F236.3.2]
Имя, славное среди гоблинов, известное и по норвежскому Фоссегриму, и по шведскому Киркегримму, который, в сущности, то же, что наш Церковный Грим. Гримовы Изгороди, разбросанные по всей стране, свидетельствуют о древности этого духа. Некогда "Грим" было псевдонимом Одина, а позже – дьявола. Список эльфов Джабеза Эллиза приводит множество топонимов, начинающихся с "Грим-". Церковный Грим обычно принимал обличье черного пса; Эльф Грим [Fairy Grim] в "Жизни Робина Славного Малого" иногда принимал этот облик:
Я гуляю с совой и многих заставляю кричать не тише, чем оная птица. Порою пугаю я многих простаков, отчего иные именуют меня Черным Псом из Ньюгейта. На гуляньях юношей и дев бываю я часто, и посреди их веселья являюсь в каком-либо ужасном обличьи и пугаю их, а затем уношу их угощенье и съедаю его со своими друзьями эльфами. Вот еще что я делаю: ухаю филином на окнах у больных, отчего те, кто это слышит, столь пугаются, что больной уж не выживает. Много еще есть у меня в запасе способов пугать простаков; но человека знающего я не могу вогнать в страх, ибо он знает, что нет у меня власти вредить.
|
My nightly businese have I told, |
Я поведал о своих ночных делах. |
[Мотив: D1812.5.1.12.2]
Один из брауни-подобных духов Верхней Шотландии. Груагах имеет много общего с этим брауни, и в Ольстере он становится "Гроганом", согласно Вуд-Мартину, или "Грогахом", согласно Льюису Спенсу. В "Следах старых вер в Ирландии" (т. II, стр. 3) Вуд-Мартин описывает Грогана как "низкого ростом, волосатого, широкоплечего и очень сильного, "тельцем махонькой, жуткой силы"". Спенс в "Эльфийской традиции" (стр. 101) дает более подробное описание. История о Грогахе из Балликасла имеет необычный конец: бедный Грогах погибает, надорвавшись на работе. На той ферме был заведен обычай оставлять сколько-то снопов на ночь для Грогаха, чтобы к утру тот обмолотил их. Однажды утром фермер оставил цеп на вершине риги, и забыл выложить обычное количество снопов. Грогах понял это так, что он должен обмолотить всю ригу, и принялся за дело, но поутру его нашли мертвым на куче зерна. Фермер устроил ему торжественные похороны, и долго на ферме стоял траур по Грогаху. Груагахи шотландских Гор часто носили богатые одежды, волосы их были золотые, и они присматривали за скотом, тогда как ульстерские Грогахи – голые и волосатые человечки в четыре фута ростом. В другом описании у Грогаха большая голова и мягкое тело, и он так катится вниз по склону холма, что костей у него, кажется, вовсе нет. Один ульстерский грогах, как и его шотландские собратья, пас стада и присматривал за скотиной. Дочь фермера, пожалев его, бродившего голышом, сшила ему рубашку; он же, решив, что его пытаются отвадить, ушел прочь, горько рыдая.
[Мотивы: F480; F488.1]
Груагахи [Gruagachs]
О груагахах было написано много, и из всего богатства информации, собранной Дж.Ф.Кэмпбеллом и Дж.Г.Кэмпбеллом, Александром Кармайклом, Дональдом Маккензи и Льюисом Спенсом, можно сделать вывод о трех различных типах груагаха. В шотландских Горах встречается эльфийская дама, одетая в зеленое, с длинными золотыми волосами, иногда прекрасная, иногда – страшная и безобразная, которая охраняет скот и является чем-то вроде заведующей хозяйством на ферме. Маккензи склонен думать, что она на самом деле – глаштиг, а груагах, "волосатая" – ее прозвище. Как и глаштиг, она много путешествует и связана с водой. В ее обычае было приходить в дома мокрой, как котенок, и просить обсушиться у окня. Были в шотландских горах также и груагахи-мужчины: некоторые из них – красивые стройные юноши, одетые в зеленое и красное, но большинство – голые и лохматые, выполнявшие работы брауни по ферме, которой покровительствовали. Обоим видам этих груагахов делали подношения молоком. В северной Ирландии гроганы следовали обычаям и традициям брауни, но в южной Ирландии груагах был сверхъестественным волшебником, часто – великаном, наподобие Волшебника в "Нихт-нохт-ничего". Подробное описание всех трех типов груагахов дает Льюис Спенс в "Эльфийской традиции".
[Мотивы: F480; F488.1]
Имя одного из эльфов, встречающееся в "Жизни Робина Славного Малого". Это один из проказливых эльфов, но имя его не удается найти ни в одной из местных традиций. Согласно его собственному рассказу о себе, поведение его схоже с повадками хобгоблина:
Когда смертные лежат по постелям, я гуляю повсюду, и за проделки свои зовусь именем Гулль. Я чужими голосами нередко завлекаю многих людей, к величайшему их изумлению. Нередко я добираюсь до мужчин и женщин и ложусь им на живот, чем причиняю великие страдания, за которые зовут меня Косматиком [Hagge] или Кошмаром [Night-Mare]. Это я краду детей, а на их место подкладываю подменышей. Иной раз краду я также молоко и сливки, а затем со братьями моими Патчем, Пинчем и Гримом, и с сестрами моими Сиб, Тиб, Лик и Лулль, пирую краденым добром.
Разновидность уличного брауни, главной заботой которого был выпас скота. Дж.Г.Кэмпбелл пишет, что гунна известен на острове Тайри, где он гоняет скотину с полей. Он страшно тощ и ходит голым, за исключением старой вытершейся лисьей шкуры, в которую он заворачивается. У него длинные светлые волосы, как у груагаха. Человек, обладающий вторым зрением, увидел его и, посочувствовав его наготе, пытался подарить ему одежду, но, как истинный брауни, гунна бежал от этой доброты. Д.А.Маккензи цитирует стихотворение, сочувствующее гунне:
|
For he'll see him perched alone He's so hungry, he's so thin, He'll be chittering in the cold |
|
[Мотив: F475]
Гурагед Аннун [Gwragedd Annwn] (gwrageth anoon)
Среди всех народных волшебных сказок Уэльса наиболее широко распространен и долговечен сюжет об Озерных Девах. В валлийской традиции есть множество зловредных эльфов, но валлийские водяные жители к ним не относятся. Они прекрасны и желанны, но это не сирены и не русалки. Джон Рис посвящает целую главу в "Кельтском фолклоре" (гл. I) "Кимрийским сестрам Ундины". Наиболее известная и самая старинная из историй о Гурагед Аннун – сказка о деве из Ллина-и-Фан-Фах [Llyn y Fan Fach], маленького живописного озера возле Черных Гор. Некогда в XII веке вдова, жившая на ферме в Блэнсоуде [Blaensawde] близ Мидфаи, послала своего единственного сына за две мили в долину попасти их скотину на берегах Ллина-и-Фан-Фах. Однажды, доедая свой пастуший обед, сын вдовы увидел сидящую на воде озера прекраснейшую девушку, которая расчесывала свои золотые локоны, глядясь в зеркальную воду. Тотчас же он по уши влюбился в нее и протянул к ней руки с хлебом, умоляя ее выйти на берег. Дева посмотрела на него с приязнью, но сказала: "Твой хлеб перепечен" и нырнула в озеро. Сын вернулся домой и рассказал матери обо всем, что случилось. Мать посочувствовал сыну и дала ему с собой на следующий день непропеченое тесто. Этот хлеб оказался слишком мягким, и на следующий день вдова дала сыну слегка пропеченый хлеб. Этот хлеб оказался хорош, потому что из воды вышли трое: благородный и статный старик, державший за руки двух своих дочерей. Старик сказал крестьянину, что он расстанется со своей дочерью, если юноша верно укажет ту из них, в которую он влюблен. Эльфийские девы были похожи, как две капли воды, и юноша совсем уже упал духом, как вдруг одна из девиц незаметно переступила ногами и показала ремешок на своих сандалиях, который юноша узнал и сделал верный выбор. Эльф-отец дал ей в приданное столько скота, сколько она сможет пересчитать на одном дыхании – а считала эльфийка быстро – но предупредил ее жениха, что он должен обращаться с нею хорошо; стоит ему трижды ударить ее без причины, как он потеряет и жену, и ее приданное. Крестьянин и озерная дева поженились и жили очень счастливо. У них родились три мальчика. Но эльфийка всегда вела себя странновато: она впадала порою в своего рода столбняк; она плакала, когда другие радовались – на свадьбе, например; она пела и смеялась, когда другие горевали – на похоронах ребенка; и эти странности послужили причиной трех ударов, несильных, по любви; но табу было нарушено, и озерной деве пришлось покинуть своего мужа, забрав с собой весь свой скот с его потомством, в том числе даже зарезанного теленка, висевшего на крючьях у стены. Но своих трех сыновей озерная дева не забывала: она навещала их и передала им такие тайны врачевания, что они стали знаменитыми лекарями из Мидфаи, и это искусство передавалось в их семье на протяжении множества поколений, пока не забылось в XIX веке. Это сказание Рис цитирует по "Лекарям из Мидфаи" Риса Тоннского [Rees of Tonn], но варианты его он записывал из устных преданий, которые добавляли оригинальные детали, хотя некоторые из этих деталей и рудиментарны. Вирт Сайкс в "Британских гоблинах" рассказывает эту же историю, не сообщая источника, как это старательно делает Рис. Во всех этих историях табу в конце концов нарушается, и эльфийка исчезает, в точности как девы-тюлени возвращаются в свою стихию, найдя свою тюленью шкуру.
[Мотивы: F241.2; F300; F302.2]
Гурах-и-Р'ибин [Gwrach Y Rhibyn] (gwrarch er hreebin)
Этим несколько странным именем называют в Кардиганшире валлийскую банши, которую иногда зовут также "и кихирэт [y Cyhiraeth]". Она невидимо следует за человеком, которого хочет предупредить, и, выходя к перекресткам дорог или берегам рек, издает ужасный вопль, бьет руками по земле или по воде и кричит "Муж мой! Муж мой!", если сопровождает мужчину, или же "Жена моя!", если предвещает смерть женщины. Если умереть суждено ребенку, она кричит "Мой малыш! О мой малыш!" Неразборчивые крики означают смерть самого того, кто их слышит. Описывают ее как ужасную и безобразную старуху, со спутанными космами, длинными черными зубами и костлявыми руками, свисающими до пят. Рис, приводящий это описание в "Кельтском фольклоре" (т. II, стр. 452-5), считает, что ее воспринимали обычно как предка, но считает возможным также, что это одна из богинь-праматерей, как Ану или Кайллах Вур.
[Мотив: M301.6.1]
Гэлли-беггар, по-видимому, весьма близок к Быкодаву, происходящему из Северных Графств и Саффолка, равно как и из Сомерсета. Первая часть его имени, от слова 'gally', означает "пугать", и часто обозначает призрак и привидение. Рут Тонг в "Сельском фольклоре" (т. VIII, стр. 122-3) сообщает о безголовом гэлли-беггаре, который катался на плетне с горы между Верхним и Нижним Строуи, зажав визжащую и хохочущую под мышкой. Он появлялся только по темным безлунным ночам, но его окружал странный свет, и в таком виде он въезжал прямо на Крепостную улицу.
