П
Пег-Маслобойка [Churnmilk Peg]
Незрелые орехи в зарослях Западного Йоркшира охраняет Пег-Маслобойка. Согласно миссис Райт, упоминающей ее среди охранных гоблинов в "Сельской речи и фольклоре", она проводит свое свободное время, куря трубку. В Северных графствах ее работу обычно выполняет Мелш Дик.
Пивоварение в яичной скорлупке
См. Подменыши.
Так в Гемпшире называют духа, схожего с северным Брэгом из Данни. Кейтли в "Эльфийской мифологии" (стр. 305) цитирует слова Капитана Гроуза: "В Гемпшире Пикси-Жеребчиком называют предполагаемого духа или эльфа, который в обличье лошади жеребцует [wickers], то есть, ржет и заводит лошадей в болота и т.п." В Сомерсете, однако, пикси-жеребчик, опять-таки в обличье жеребенка – сторож садов, который гоняет яблочных воришек. Рут Тонг в "Сельском фольклоре" (т. VIII) предполагает, что это – обличье, которое принимает Лоуренс-Лодырь (стр. 119). Дорсетский коулпекси представляется нам вариантом того же имени.
С самых ранних времен бытовали поверья о смертных, унесенных в Волшебную Страну, или вошедших в волшебный холм и согласившихся попробовать эльфийскую пищу или питье, и таким образом приобщившихся к эльфийской природе. Один из самых старинных примеров тому – история Малькина в средневековой хронике Ральфа Коггсхолльского. В ней мы имеем пример самого распространенного варианта пленения – путем подмены – мальчик был украден у матери, пока та работала в поле, и мог вновь обрести свободу раз в каждые семь лет. Такие маленькие пленники, сызмальства вскормленные эльфийской пищей и обласканные эльфийскими матерями, в конце концов становились, очевидно, полноправными эльфами. Указывают, однако, и более мрачную причину их пленения: и в Ирландии, и в Шотландии говаривали, что раз в семь лет эльфы платят дань Преисподней, и предпочитают приносить в жертву смертных, а не своих. Стоит вспомнить, что в балладе о Томасе-Рифмаче Королева Эльфийской Страны опасается, что Томаса выберут для уплаты Дани.
Дети постарше тоже рисковали, особенно забредая на эльфийские территории. В "Популярных сказках Западной Шотландии" Дж.Ф.Кэмпбелла (т. II, стр. 57-60) единственного сына кузнеца, подростка лет четырнадцати, забрали эльфы, а взамен оставили ‘шивраха’, подменыша. Старым испытанным приемом – варением пива в яичной скорлупке – кузнец выгнал подменыша; но его собственный сын при этом не вернулся к нему. Тогда кузнец отправился за ним в эльфийский холм, вооружившись кинжалом, библией и петухом. В дальнем углу холма он увидел, как его сын трудится на кузнице вместе с другими пленниками-людьми, и спас его. Впоследствии парень прославился искусностью в кузнечном деле. Занятно, что эльфы, отпугиваемые в этой сказке железом, сами занимаются ковкой. Вероятно, их здесь спутали с гномами. Леди Уайльд подтверждает в своих "Древних легендах Ирландии" (т. II, стр. 213), что пленные люди использовались как рабы: "Юноши, которых они заманивают в свои волшебные дворцы," – пишет она, – "становятся их рабами и выполняют за них тяжелую работу." Юноши ценятся также как подмога в эльфийских междоусобных драках или в игре в мяч, но это обычно временный контракт, и такой труд хорошо вознаграждается.
Согласно Леди Уайльд, юноши часто попадают в плен, если они наделены песенным и музыкальным даром, как Томас-Рифмач; особо красивые могут стать любовниками эльфийских принцесс.
Однако женщины находятся в гораздо большей опасности, чем мужчины. Кормящие матери нужны эльфам для выкармливания своих детей – поскольку эльфийское молоко, очевидно, не столь питательно –- а время между рождением ребенка и внесением его в церковь считается самым опасным. Существует множество историй об успешно предпринятых предосторожностях и о попытках вызволения жен из-под власти эльфов. Иногда люди препятствуют эльфам, уносящим свою жертву, и те уходят в Волшебную Страну ни с чем. ‘Жена лэйрда Балмахи‘ – пример такой истории, и в ней раскрывается способ, которым эльфы овладевают своей жертвой. Иногда ее удается спасти, как Мэри Нельсон из рассказа Скотта. Но рассказывают и истории об неудачах. Одна из них – ‘Жена лотианского фермера’, рассказанная Дугласом в "Шотландских волшебных и народных сказках" (стр. 129), где муж пытается спасти свою жену от Эльфийского Поезда (что удалось в балладе о Юном Тэмлэйне):
Жену одного фермера в Лотиане унесли эльфы, и во время первого, пробного года она появлялась по воскресеньям среди своих детей и причесывала их. Однажды ее застал за этим муж; она рассказала ему, какое несчастье разлучило их, научила его, как он может отнять ее у эльфов и умоляла его собрать все свое мужество, потому что и земное, и вечное блаженство ее зависело от успеха этого предприятия. Фермер, горячо любивший свою жену, вышел из дома в ночь на Хэллоуин и, спрятавшись в большом кусте дрока, стал дожидаться эльфийской процессии. Услышав звон эльфийских уздечек и нездешние звуки, сопровождавшие кавалькаду, он пал духом и пропустил мимо призрачный поезд, не преградив ему путь. Когда последний эльф миновал куст, все полчище пропало с громким смехом и возгласами, среди которых он явственно различил голос своей жены, повторявший, что он лишился ее навсегда.
В другой истории, ‘Кэтрин Фордайс из Анста’, есть несколько интересных моментов. Девочка, названная именем Кэтрин Фордайс, наделена эльфийскими благословениями, хотя ничего не говорится о ребенке самой Кэтрин, и упоминается табу на пищу Волшебной Страны, хотя имя Господне преодолевает даже это. История эта – из "Дома натуралиста" Эдмонстона и Саксби, и воспроизведена в "Сельском фольклоре" (т. III, стр. 23-5):
Жила-была женщина по имени Кэтрин Фордайс, и она умерла при родах своего первенца – по крайней мере, так думали люди. Жена соседа ее вскоре после ее смерти видела сон, в котором Кэтрин пришла к ней и сказала: «Я брала молоко у твоей коровы, которое ты не выдаивала: но оно к тебе вернется; и больше того будет тебе, если ты отдашь мне то, о чем скоро узнаешь.» Хозяйка ничего не обещала Кэтрин, не имея ни малейшего понятия, что та имела в виду, но вскоре поняла, что Кэтрин говорила о ее собственном ребенке. Родилась девочка, и мать назвала ее Кэтрин Фордайс; а когда девочку окрестили, Похищенная Кэтрин снова явилась ее матери и сказала, что семья ее будет процветать, покуда девочка будет оставаться в ней. Она рассказала также, что ей неплохо живется у Троу, но она не может уйти от них, пока кому-нибудь не случится увидеть ее и не хватит духу при этом произнести имя Господне. Она сказала, что подружки не смогли заборонить ее (защитить наговорами) во время рождения ребенка, и так она подпала под власть Троу.
Удача сопутствовала дому соседки все время, пока дочка ее Кэтрин не вышла замуж. В ночь после свадьбы девушки налетела страшная буря, ‘какой никто из живых не упомнит’, Весь Брох затопило гигантскими морскими волнами, которые перекатывались через Скерри, словно те были прибрежной галькой. Отец невесты потерял немало своих лучших овец в бушующих водах, и ‘иные говаривали, будто из волн старики с длинными белыми бородами протягивали руки и утаскивали их к себе’. С того дня счастье соседки кончилось.
Человек по имени Джон Нисбет увидел как-то раз ту, первую Кэтрин Фордайс. Он шел по лощине возле ее старого дома, и вдруг увидел, словно бы дверь открылась в склоне лощины. Он заглянул туда и увидел Кэтрин, сидевшую ‘в странном таком кресле и с дитем на руках’. Толстый железный засов не давал ей выйти. Она была одета в коричневое поплиновое платье, в котором люди по описанию Джона признали ее свадебный наряд. Ему показалось, что она сказала:
– О, Джонни! Что тебя сюда принесло?
– А что ты здесь делаешь? – спросил тогда он.
– Да мне здесь неплохо; только уйти не могу – я ела их еду.
К несчастью, Джон то ли забыл, то ли не знал, что надо было сказать «Господь со всем и с нами», а Кэтрин не могла намекнуть ему об этом, и в тот же миг все пропало.
Похищение красивых женщин в невесты эльфийским королям и принцам было почти столь же распространено, как и похищение кормилиц, а к последним часто вызывали повитух. Хорошее доказательство тому – история Эйлиан из Гарт-Дорвена Дж.Риса. Здесь эльфийская невеста уходит по своей воле, и всегда была не такой, как все. Золотые волосы сделали ее особо привлекательной для эльфов. Спасать ее не потребовалось. Кроме того, это самая полная история о повитухе для эльфов, какая только есть в нашем распоряжении.
"Невеста Этна" леди Уайльд представляет эльфийское похищение молодой невесты и ее спасение из Волшебной Страны. Классическое ирландское сказание о Мидире и Этайн – эпическая версия этой сказки, а средневековый "Король Орфео", где в качестве Волшебной Страны выступает Гадес, во многом следует этому же сюжету.
Корнуолльское ‘Эльфийское поселение на Селеновом болоте’ рассказывает о неудачной попытке освободить пленницу, но в нем девушку держат скорее за служанку, чем невесту. Ее также погубило прикосновение к эльфийской пище.
Особенно интересный аспект эльфийского плена – то, как по-дружески пленники эльфов предупреждают об опасности тех, кто по неведению попадается в эльфийские ловушки. У ‘Таксмана из Охриахана’ сосед, которого считали покойным, предупреждает его об опасности, в которую тот попал, прячет его и помогает ему бежать. Часто пациентка рассказывает повитухе, что нужно сделать, чтобы остаться целой и невредимой. Пациентка, как правило – похищенная невеста, и легко представить себе, что так обстоит дело в истории о ‘Докторе и эльфийской принцессе’ леди Уайльд. В ирландских сказках часто появляется "рыжий человек", который спасает похищаемых людей а сам, скорее всего, тоже пленник. Достаточно будет, наверно, привести один пример, взяв его из "Древних легенд Ирландии" Леди Уайльд (т. I, стр. 54-6). Речь идет о девушке, которую зазвали в эльфиский танец, а после танца с принцем ее отвели на роскошный пир:
Она взяла золотой кубок из рук принца и поднесла его к губам. Тут мимо нее прошел мужчина и прошептал:
– Не ешь еды, не пей питья, не то больше не увидишь свой дом.
Тогда она поставила чашу и отказалась пить. На это эльфы очень рассердились, поднялся шум, и встал злой черный мужчина и сказал:
-– Кто к нам пришел, тот должен пить с нами!
Он схватил ее за руку и поднес вино к ее губам. Она чуть не умерла со страху. Но тут к ней подошел рыжий мужчина, взял ее за другую руку и увел оттуда.
– На этот раз ты спаслась, – сказал он. – Возьми эту травку и держи ее в руках, пока не доберешься до дома, и тогда никто тебе ничего не сделает.
И он протянул ей веточку травы, называемой Ахир-Люсс, земляной плющ. Она взяла ее и побежала по темному ночному лугу, и всю дорогу слышала за своей спиной погоню. Наконец, она вбежала в дом, заперла дверь и юркнула в постель, и тогда снаружи поднялся шум, и донеслись голоса:
– Из-за волшебства травы мы потеряли власть над тобой, но погоди – когда ты снова пойдешь танцевать под музыку на холм, ты навсегда останешься с нами, и тут уж никто нам не помешает.
Девушка оставила травку при себе, и эльфы больше не тревожили ее; но долго еще в ушах ее звучала эльфийская музыка, под которую она танцевала в ту ноябрьскую ночь на склоне холма с эльфийским принцем.
Томас Рифмач – житель Волшебной Страны, рожденный смертным, который то и дело выступает предводителем и советником эльфов и, судя по всему, не глядит с тоской назад на Среднеземье и не чувствует тоски по смертным людям. Томас из Эркилдуна в действительности жил в Шотландии в раннем средневековье, и до сих пор показывают то самое дерево, под которым он повстречал Королеву Эльфов. Роберт Кирк, в XVII в. написавший "Тайное Содружество", тоже, как считают многие, был унесен в эльфийский холм, Фэйри-Ноув близ Аберфойла. Он попал туда не по своей воле, а, как говорили, за то, что выдавал эльфийские тайны.
Далее мы увидим, что у эльфийского плена видели множество причин: рабство, любовь, музыкальное дарование, грудное молоко для эльфийских детей; но главным, наверное, мотивом было обогащение породы свежей кровью и людской живостью.
[Тип: ML4077*. Мотивы: F300; F301.3; F321.1.1.1; F321.1.4.3; F372; F375; F379.1]
Брак смертного человека с эльфийкой-супругой как правило является браком подневольным, если не вспоминать об валлийских гурах, которые обычно уступали настойчивым ухаживаниям. Однако и они, как все похищенные невесты, выдвигали условие – табу, которое в конце концов всегда нарушалось. "Дикий Эдрик" – один из самых первых примеров похищения эльфийской невесты, содержащий и табу, и последовавшее за его нарушением возвращение жены в Волшебную Страну. Многие другие браки – браки с тюленями или тюленьими девами, у которых похищали их шкуры. Когда, даже после долгих лет супружеской жизни, эти шкуры возвращались к ним, они тут же бросались в море.
Старинное сказание Ральфа Коггсхолльского о Зеленых Детях – не самый характерный пример сказания о пленных эльфах, потому что из двоих детей мальчик зачах и умер, а девочка так и не вернулась в свою подземную страну, но вышла замуж и жила, как смертная женщина, сохраняя лишь некоторую эльфийскую вольность характера.
По всей стране рассказывается множество историй о пленении маленьких беспомощных эльфов, которые впоследствии большей частью сбегают. Самые знаменитые из таких эльфов – лепраканы. Тот, у кого хватит смелости схватить одного из них, может надеяться вытребовать у того его золотой горшок, ведь лепракан – хранитель сокровища; но мы не знаем ни одного случая успеха. Относительно его верно правило, впервые сформулированное Кирком: эльфа можно увидеть только, пока не моргнешь. Как бы крепко вы ни держали лепрекана, нужно еще не сводить с него глаз, иначе он проскользнет у вас между пальцев, как вода. Вероятно, то же было верно насчет пикси (см. Пикси) в Оккерри, о котором Уильям Кроссингс написал в своих "Сказках о Дартмурских пикси". Одна старушка, жившая на Болотах, возвращалась домой с пустой корзиной, распродав на рынке весь свой товар. Когда она подошла к мосту, что перекинут через Блэкэбрук близ Оккерри, маленький человечек выскочил на дорогу и принялся кривляться перед ней. Он был примерно восемнадцати дюймов[9] ростом, и старушка признала в нем пикси. Она остановилась, подумав, что стоило бы, вероятно, отвернуться, чтобы пикси не завел ее; но вспомнив, что дома ее ждут, она продолжила свой путь. Старушка взошла на мост, и тогда пикси прыгнул и загородил ей дорогу; тогда она быстро нагнулась, поймала его, сунула в пустую корзинку и закрыла крышку – теперь не пикси заведет ее, а она его! Человечек был слишком высок, чтобы начать прыгать в корзинке, но он принялся кричать и ругаться на тарабарском языке, а старушка гордо двинулась к дому, спеша похвастаться уловом перед родными. Через некоторое время ругань из корзинки смолкла, и старушка решила, что пикси устал или заснул. Она захотела поглядеть на него и осторожно сдвинула край крышки корзины – но пикси и след простыл. Со старушкой не случилось ничего дурного, и хотя она упустила свою добычу, она немало гордилась этим приключением.
Два браконьера в Ланкашире накрыли своими мешками две кроличьих норы, а в третью запустили хоря. Через некоторое время в мешках что-то зашевелилось. Охотники вытащили хоря и похватали мешки. Поднимаясь на Хогтон-Брау, они, к своему ужасу, услышали из одного мешка тоненький голосок:
– Дик, ты где? – и из другого мешка послышался ответ:
– В суме
На спине
На Хогтонском холме.
Браконьеры тут же побросали мешки и бросились домой. На следующее утро, осторожно поднявшись на холм, они нашли аккуратно сложенные мешки, но никаких следов эльфов не обнаружили. Охотники так перепугались, что оставили браконьерство и стали честными работящими ткачами, как и вся их деревня. Эту сказку можно прочитать в "Сказках о гоблинах из Ланкашира" Джеймса Баукера, а похожую – о краже свиньи – приводит К.Латам в ‘Суевериях Западного Сассекса’, "Фольклорные записи" т. I. "Скилливидден" и "Коулмен Грей" рассказывают о маленьких эльфах, которых унесли в дома людей, но которые в конце концов возвращались к своей семье. В сказке о Братце Майке дело кончилось более печально – маленький пленник так и не смог бежать, зачах и умер. Рут Тонг записала рассказ о довольно редком водяном духе, асри, которого поймали и пытались доставить домой, чтобы потом продать, рыбаки. Асри погиб – растаял от солнечного жара, как медуза.
В большинстве своем эти эльфы, большие и маленькие, очевидно, не могут отомстить за дурное обращение с ними, хотя другие эльфы за гораздо меньшие обиды могут отплатить порчами и хворями, или даже смертью.
[Тип: ML6010. Мотив: F387]
См. Погребные духи.Стремление эльфов завладеть человеческими детьми – одно из самых старых среди эльфийских поверий, являющееся специфической разновидностью эльфийского воровства. Упоминания о похищении детей можно встретить со средневековых хроник Ральфа Коггсхолльского, Гервасия Тилберийского и других, елизаветинских и якобинских времен, и до начала нашего века. Обычно эльфы похищают некрещеных детей, не имеющих должной защиты, прямо из колыбели и оставляют вместо ребенка замену. Этот "подменыш" бывает разного рода. Иногда это – колода, грубо обтесанная в форме ребенка, которой чарами на время придается подобие жизни, вскоре пропадающее; тогда "ребенок" кажется умершим, и колоду хоронят вместо него. Чаще оставлялся хилый и болезненный эльфийский ребенок, а здоровый и красивый человеческий забирался. Еще чаще подменыш оказывался старым дряхлым эльфом, который больше не был нужен своему племени и решил пожить сытой и беззаботной жизнью, лежа, словно парализованный, и постоянно криком и плачем требуя у несчастной приемной матери еды и заботы.
Способ "колоды" применялся чаще всего, если эльфы положили глаз не только на дитя, но и на мать. Хороший пример попытки такого воровства – попытки не удавшейся – дает шетландская сказка ‘Помни про кривой палец’. Жена шетландского арендатора родила первенца, а муж ее загонял овец, как вдруг услышал три громких стука из-под земли. Заперев загон, он зашел в ригу и, проходя мимо стогов, услышал громкий голос, сказавший три раза: "Помни про кривой палец!" У жены его был кривой палец, и фермер сразу заподозрил, что Серые Соседи собираются учинить какую-то пакость его жене и мальчику. Но хозяин знал, что делать. Он тут же отправился в дом, зажег свечу, взял складной нож и библию и раскрыл их. Едва он сделал это, как шум и жалобы послышались из коровника, пристроенного к дому. Хозяин взял нож в зубы, лезвием наружу, в одну руку взял свечу,а в другую – библию, и пошел к коровнику в сопровождении большинства соседей, пришедших навестить его жену. Открыв дверь коровника, он бросил библию внутрь, отчего плач и ропот усилились чуть ли не вдвое, и эльфы с шумом бросились мимо него. После себя они оставили колоду, из которой была вырезана его жена – черточка в черточку, точь-в-точь. Колоду эту хозяин поднял и отнес в дом. "Я добыл ее у серых соседей," – сказал он, – "пусть теперь она и мне послужит". И долгие годы он пользовался этой колодой как разделочной доской, а эльфы никогда не трогали больше его жену.
Трогательную историю о маленьком эльфеныше рассказывает Леди Уайльд в "Древних легендах Ирландии". Это рвссказ о чрезвычайно дерзком нападении на новорожденное дитя. Мать и отец лежали и спали, как вдруг дверь распахнулась, и в дом вошел высокий черный человек, а следом за ним старуха со сморщенным волосатым ребенком на руках. Мат разбудила мужа, который сопротивлялся изо всех сил. Дважды свеча в его руке была задута, но он схватил кочергу и выгнал старуху из дома. Родители снова зажгли свечу и увидели, что их ребенок исчез, а вместо него лежит волосатый подменыш. Они принялись плакать, но тут открылась дверь, и вошла девушка в красном платке. Она спросила их, о чем они плачут, а когда те показали ей подменыша, она рассмеялась от радости и сказала:
– Ведь это мой ребенок, которого украли у меня, потому что мой народ решил забрать вашего красавчика; но мне-то нужен мой собственный! Если вы отдадите мне его, я научу вас, как вернуть ваше дитя.
Родители с радостью отдали подменыша эльфиянке, и она велела им отнести на эльфийский холм три охапки сена и сжечь их одну за другой, угрожая сжечь все, что растет на холме, если эльфы не вернут им ребенка живым и невредимым. Так родители и сделали, и получили своего ребенка назад. Угроза свжечь весь терновник на эльфийском холме часто возвращает и взрослых людей.
Когда подменыш считается, как в данном случае, эльфийским ребенком, часто его пытают или выставляют на улицу раздетым, чтобы заставить эльфийских родителей поменять его обратно. Этот способ привел к жуткому количеству детских страданий, особенно в Ирландии. Уже в начале нашего века услужливые соседи сожгли ребенка заживо, сажая его на раскаленный противень и ожидая, что тот улетит в трубу. Уолдрон в своем "Острове Мэн" приводит трагический рассказ о немом ребенке, которого считали подменышем. Детский паралич и любые другие неизвестные болезни из числа различных внезапных порч и хворей немедленно вызывали предположение, что ребенка подменили, и как правило родителям своетовали бить его покрепче, выставить на эльфийский холм или бросить в огонь. Лишь изредка рекомендовалось обращаться с ребенком хорошо, чтобы и эльфы за это хорошо обращались с их собственным ребенком.
Там, где подменышем был эльфийский старичок, считалось возможным хитростью заставить его выдать свой возраст. Способ, которым это делалось, был так широко распространен, что удивительно, что эльфы не приняли ответных мер. Способ заключался в том, чтобы взять две дюжины яичных скорлупок, аккуратно расставить их на очаге и изображать, будто вы что-то варите в них. Тогда непрестанное хныканье и плач постепенно утихнут, недвижный до того ребенок поднимется в колыбельке и тонким голосом воскликнет: "Видел желудь прежде дуба, но ни разу не видел до сих пор, чтобы варили в яичной скорлупке!" Тогда остается только развести огонь и бросить подменыша в очаг, а когда он улетит, визжа и хохоча, в трубу, настоящий ребенок окажется у дверей. Иногда, впрочем, ребенок так и не возвращается, и тогда родителям приходится отправляться выручать его из эльфийского холма.
Детей уносили в Волшебную Страну либо дл уплаты дани Дьяволу, либо для улучшения эльфийской породы, либо из-за их красоты. Когда похищали взрослых людей, это было из-за их особых достоинств, и их заменяли какой-нибудь "колодой"; обычно такие люди страдали от "удара", "эльфийского удара", вызванного эльфийской стрелкой. Настоящие подменыши – те волосатые эльфы, которые подменяют похищенных человеческих детей. См. также Пленники Волшебной Страны.
[Тип: ML5085. Мотивы: F321; F321.1; F321.1.1.2; F321.2; F321.1.4; F321.1.4.3]
Погребные духи [Buttery spirits]
Эти духи – мирская разновидность Аббатского Увальня, который, как считалось, заводился в богатых аббатствах, где монахи становились себялюбивыми и ленивыми. Как правило, считалось, что эльфы могут питаться человеческой пищей, которая не была помечена крестом. История Тэксмэна из Охриахана – пример тому. Но, развивая это поверье, люди считали иногда, что эльфы могут забрать любую пищу, которая была получена нечестным путем или преуменьшена, как и все, что нажито обманом и хитростью. Именно в таких случаях появлялись на сцене аббатские увальни и погребные духи. Весьма живой рассказ о погребном духе можно найти в "Иерархии блаженных ангелов" Хейвуда (Книга 9).
Праведный и чистый священник однажды пошел навестить своего племянника, который был поваром или, скорее, трактирщиком. Трактирщик тепло принял священника, и, сев за трапезу, священник спросил племянника, как идут его дела, зная, что племянник его – человек амбициозный и заботится о мирском преуспеянии.
– Ах, дядюшка, – сказал трактирщик, – дела мои совсем никуда; я все беднею и беднею, хотя уж точно не пропускаю ничего, что могло бы принести мне выгоду. Я покупаю скот, павший от чумы, даже то, что находят по обочинам дорог; я пеку пироги из дохлой собачатины, разукрашенные и густо приправленные; я развожу свой эль, а если кто-то жалуется на еду, я в глаза ему клянусь, что использую все только самое лучшее. Я делаю все, чтобы разбогатеть, но вместо этого разоряюсь.
– Никогда ты не разбогатеешь такими гнусными способами! – сказал дядя. – Покажи мне свой погреб.
– Нет ничего проще, – сказал повар. – Если я подниму вот эту крышку, ты сможешь заглянуть прямо туда.
Священник перекрестился и сказал:
– Подойди, посмотри сам.
Они заглянули и увидели большого, толстого мужика, опухшего от обжорства, который пожирал все, что стояло вокруг. Пироги, караваи хлеба, окорока таяли на глазах. Он вышиб пробку из бочонка и осушил его во мгновение ока.
– Как этот негодяй попал ко мне в погреб? – спросил трактирщик. – И по какому праву он жрет мое добро?
– Это Погребной дух, – ответил дядюшка, – ему дана власть надо всеми нечестными доходами и всей не по чести приготовленной едой. Если хочешь жить в довольстве, забудь про обман. Живи по-божески, хозяйствуй честно, служи гостям с доброй волей. Доход твой будeт невелик, но верен, и ты будешь счастлив.
На этом священник оставил своего племянника и не возвращался несколько лет. Когда же он вернулся, все было по-другому. Трактир был чист и процветал, еда была хороша, а трактирщик – уважаемый человек в городе, и становился почтенным бюргером. Священник велел ему открыть крышку снова, и там они увидели несчастного Погребного Духа – тощего, пустобрюхого, опирающегося на палку, тщетно тянущегося к доброй пище на полках, но не в силах поднять даже пустой стакан, не говоря уже о бутылке, дошедшего до крайности и готового вот-вот протянуть ноги. Трактирщик понял, что честность – лучшее хозяйствование.
Джордж Макдональд упоминает о другом духе, Подвальном Демоне, но этот, видимо – другого рода, поскольку задача его – защищать подвал от воров, тогда как Погребной Дух лишен нравственности и лишь косвенным образом показывает, что обманом и воровством прожить нельзя.
[Мотив: F473.6.3]
Порчи и болезни, приписываемые эльфам
Слово ‘stroke’, удар, в значении внезапного приступа столбняка происходит прямо от верований в эльфов. Это сокращение от "эльфийский удар", каковой, как считалось, происходил от эльфийской стрелки или эльфийского ветра [elf-blow], поражавшей жертву, которая затем незаметно похищалась и подменялась колодой. Иногда роль колоды играл превращенный эльф, иногда – кусок дерева, заколдованный чарами и принимавшийся всеми за тело жертвы. Легенда о Кирке, авторе "Тайного Содружества", иллюстрирует это поверье. Кирк любил прогуливаться близ эльфийских холмов по ночам, и однажды утром его нашли без сознания на Эльфийском Пригорке Шит-Бруаха [Fairy Knowe of the Sith Bruach] в Аберфойле. Его отнесли домой, уложили в постель, но он умер, не приходя в сознание. Жена его была беременна, и накануне родов сородичу Кирка Грэхэму Дюхрэйскому во сне явился Кирк и сказал, что он не умер, но унесен в эльфийский Пригорок. Если ребенка окрестят в доме пастора, то Кирк сможет явиться людям, а если, когда он явится, Грэхэм ударит кинжалом в кресло Кирка, то он будет освобожден. Говорят, что Кирк появился, как и обещал, но Грэхэм, увидев его, лишился чувств и не смог вынуть кинжал, и поэтому Кирк до сих пор находится в плену в Волшебной Стране. В 1944 г. еще верили, что если окрестить ребенка в доме пастора, то Кирка можно расколдовать, воткнув кинжал в его кресло, которое до сих пор стоит в этом доме. Сам он, скорее всего, уже рассыпался в прах, но душа его стала бы свободна.
Множество других пагуб приписывалось эльфам. Ревматизм, смещение мениска, все, что искривляло и ломало тело, можно было отнести на счет эльфийских ударов и ран, невидимых, но болезненных. Паралич в "Пандемониуме" Бове приписывался невидимому присутствию эльфийской ярмарки. Ночной путник видел такую ярмарку в Блэкдауне в Сомерсете и подъехал поближе, чтобы разглядеть ее. Он приблизился, но ярмарка исчезла, и он вдруг почувствовал вокруг себя стесненность, словно был зажат в толпе, а когда выбрался из этой давки, у него омертвело полтела, и он остался парализован до конца своих дней.
За менее тяжкие оплошности люди чаще расплачивались коликами или синяками, похожими на следы маленьких пальцев. У.Б.Йейтс заявлял, что знаком со стариком, которого мучили эльфы. "Они выбрасывали его из постели пинками," –- говорил он. Истощение, чахотка и туберкулез часто ставились в вину эльфам, хотя могли быть приписаны также и ведовским порчам. Ненасытное обжорство чаще всего считалось следствием подневольных визитов в эльфийские курганы, откуда каждое утро жертва возвращается изможденной и обессиленной. Типичный пример такой напасти можно увидеть в оркадской сказке о Кейт-Щелкунчике, богатой и эльфийскими и ведовскими поверьями. Иногда истощение приписывается любовному приключению, зарождающему неутолимую тоску, такому, как встреча с Ганконером, или вампирические объятия Ламии; иногда, как в "Гоблинской ярмарке" Кристины Россетти, оно может быть вызвано эльфийской едой. Эльфы, которые были, в сущности, духами плодородия, возможно, виновны в тяжелых родах и бесплодии, хотя, опять-таки, чаще это приписывалось козням ведьм. Импетиго и многие другие кожные болезни навлекались эльфами, и язвы и лишаи – также их рук дело.
Многие болезни животных считались эльфийскими кознями. Если внезапно заболевала скотина, считалось, что эльфы забили и съели ее. Пример этого – сказка о ‘Трех коровах’ в "Английских волшебных сказках" Джейкобса (стр. 82). Бруцеллез, свиная лихорадка и орнитоз приписывались эльфам. В сущности, все, что умели делать ведьмы, умели делать и эльфы.
Распространенное по всей Англии название двойника или спутника, весьма схожего с уоффом в Северных графствах. Увиденный ночью, он считался предзнаменованием смерти, и дурным знаком во все времена. Обри в своих "Разностях" отмечает, что:
Прекрасная леди Диана Рич, дочь графа Холланда, гуляя по саду своего отца в Кенсингтоне перед обедом, часов около одиннадцати утра, и чувствуя себя прекрасно, встретилась со своим собственным призраком, обладавшим всеми ее чертами и повторявшим ее движения, словно отражение в зеркале. Спустя месяц, она умерла от оспы. И говорили, что ее сестра, леди Изабелла Тинн, видела собственную копию перед смертью. Это рассказал мне человек, заслуживающий всяческого доверия.
[Мотив: E723.2]
У эльфов существует свой собственный моральный кодекс, которого они строго придерживаются (см. "Эльфийская нравственность"). Кое-какие выводы об их природе мы можем сделать, исходя из степени тяжести наказания, налагаемого ими за те или иные нарушения этого кодекса. Прежде всего, они – скрытный народец и наказывают за любые попытки подглядывания или вторжения в их частную жизнь – зачастую со всей строгостью, на которую способны. В различных историях об эльфийской мази существуют разные степени виновности. Иногда повитуха для эльфов нечаянно прикасается к своему глазу пальцем, на котором осталась мазь, и тогда ее проступок считается простительным, и она лишается лишь эльфийского зрения. В сказке о "Черри из Зеннора" Черри умышленно стала следить за своим хозяином из ревности: ей оставили человеческое зрение и лишь изгнали из Волшебной Страны. В параллельной истории о Дженни Пермуэн, Дженни не рассказывала об эльфийской мази ничего, и, по ее словам, ее выслали из Волшебной Страны по прошествии года и одного дня со дня найма. За рассказы о своих приключениях эти девушки не понесли никакого наказания, за исключением лишения возможности вернуться. Самую жестокую кару – и заслуженно – понесла Джоан, экономка сквайра Ловелла, в рассказе Ханта из "Популярных романов Западной Англии" (стр. 111) о том, "Как Джоан окривела". Вина Джоан состояла исключительно в том, что она влезла не в свое дело. Джоан безо всякого дела заскочила к Бетти Тренанс, о которой говорили, что она – ведьма, но на самом деле была из эльфов. Перед тем, как постучать, Джоан заглянула в замочную скважину и увидела, как Бетти мажет глаза детям зеленой мазью, которую она тщательно спрятала перед тем, как открыть дверь. Джоан, однако, добралась до этой мази и помазала свой глаз – с обычным результатом. Когда Джоан открыла свое эльфийское зрение мужу Бетти, тот не только ослепил ее на этот глаз, но еще и заманил ее в поездку на дьявольском коне, который едва не утопил ее в Толдавском омуте, в компании с дьяволом и всей его свитой.
Те люди, которые подглядывали за эльфийскими весельями, обычно бывали наказаны – иногда порчами и болезнями; а те, кто крал эльфийские сокровища, рисковали своей жизнью. Шпионов часто наказывали одними лишь щипками, как Ричарда из Леланта, старого рыбака, который увидел свет в лелантской церкви и поднялся на цыпочки, чтобы заглянуть в окно. В церкви он увидел похороны эльфийской королевы и по глупости выдал себя возгласом изумления. Эльфы тут же набросились на него и принялись колоть его своим острым оружием. Ричард спасся бегством (Хант, "Популярные романы", стр. 102). Старый Скупец на Эльфийском Пригорке из истории Ханта (стр. 98), пытавшийся прихватить с празднества на Пригорке эльфийское блюдо, заслужил более суровое наказание. Не успел он поднять свою шляпу, чтобы накрыть ею королевский стол, как раздался свист, на него набросили тысячу паутин, привязали его к земле и щипали, кололи и мучили до самых петухов. Поутру он уковылял в город, ничуть не разбогатев, и терзался ревматизмом до конца дней. Следует признать, что он получил его по заслугам.
Недостаток щедрости, грубость и себялюбие также не в чести у эльфов, о чем рассказывает множество волшебных сказок. Эльфы не любят мрачных людей, а любят веселых людей с легким сердцем.
Одна из самых примечательных черт эльфов – их привязанность к чистоте и добропорядочности. Очаги в домах, которые они посещают, должны быть вычищены, и для них должна быть выставлена чистая вода. Нарушение этого обычая часто наказывается, как в истории про доярку, которая забыла выставить чистую воду для эльфят и отказалась встать, когда ей напомнили об этом. Ее подруга вылезла из постели, чтобы поставить воду, и за это была вознаграждена серебряным шестипенсовиком, а доярка семь лет страдала от болезненной хромоты. Брюзги и мужья, бьющие своих жен, также часто бывают наказаны. Рут Тонг в "Сельском фольклоре" (т. VIII) рассказывает о старом грубияне-фермере, горе семьи, который встретил свою погибель в болоте из-за эльфов.
Вкратце можно сказать, что главные проступки, караемые эльфами – это неуместное любопытство, нечестность, нечистоплотность, дурной характер и дурные манеры.
[Мотивы: F235.4.1; F361.3; F361.14]
